Опьяненная любовью - Страница 24

Будь это пару дней назад, уж Элен бы нашла быстрый и едкий ответ! А сейчас ей вовсе не хотелось искать в шутливых в общем-то словах Филиппа обидного для себя намека.

— Ты спал ночью?

— Вздремнул немного. И сейчас подремал бы, но увлекся книгой о Шекспире. Леди Монт права, дав ей высокую оценку.

— Ты ел? Ты вообще за все это время что-нибудь ел?

— Не волнуйся, Клара обо мне позаботилась, — ответил Филипп с улыбкой. Было видно, что проявленная Элен забота ему приятна.

— Иди к себе в отель и отдохни. — Теперь уже и она нашла удовольствие в том, чтобы проявлять заботу о Филиппе.

— Нет, уже не смогу. Не успею. Дело в том, что у Клары сегодня вечернее дежурство. Не волнуйся, перед уходом она к тебе зайдет. Приготовила для любимой пациентки что-то вкусное. Ты не возражаешь, если я посижу рядом?

— Сиди, пожалуйста, — строго разрешила Элен, — но мне не по душе, когда человек вынужден проводить чуть ли не сутки у постели капризной больной.

— Вот уж не назвал бы нашу больную капризной. Честно сказать, я был даже несколько удивлен…

— Удивлен? Я что-то тебя постоянно удивляю. Правда, Барбара меня уверяла, что в этом деле нельзя поддаваться усталости.

— Да, повторяю, я был удивлен, как стойко ты вынесла страдания. Если и стонала, так только во сне. Говорят, когда вправляли вывих, орала как резаная, но кто бы не орал на твоем месте? Болевой шок спас тебя от невыносимой боли.

— Филипп, мне не нравится, что ты так внимательно смотришь на меня. Я очень подурнела?

— Элен, ты задала вопрос именно в тот момент, когда я нашел в тебе сходство с одной из самых красивых женщин Англии конца прошлого века.

— С кем это? — Такой поворот в разговоре мог оказаться приятным.

— Дама печали… Джейн Моррис. Я не замечал этого поразительного сходства, пока боль не наложила отпечаток на твое лицо.

— Как красиво звучит! «Дама печали»… Она тоже, бедняжка, грохнулась с горы? — Элен поборола улыбку, желая задержать на лице то выражение, которое вызвало у Джексона лестную ассоциацию.

Увлеченный своим рассказом, Филипп не стал далеко уходить от темы и поведал грустную историю о безответной любви. Художник из «Братства прерафаэлитов» Данте Габриель Россетти был безнадежно влюблен в жену своего друга Уильяма Морриса, Джейн. Та видела в нем товарища, и если и шла речь об их близости, то имелась в виду близость исключительно духовная. Россетти считал свою возлюбленную воплощением красоты и ума.

Элен внимательно слушала.

— Ну и… Что дальше? Она полюбила его?

— Возможно, она и любила, но об их плотской близости и разговора не возникало, — устои общества не допускали подобного. В общем, как это ни грустно, Россетти сошел с ума.

— О-о-о! От любви?

— Ну, может, для того были и другие причины, но, в частности, и от любви тоже…

— Какая грустная история. Я хочу быстрее выздороветь, чтобы никогда больше не напоминать Даму печали. Но я не понимаю этих влюбленных: в конце концов, если дело такое серьезное, можно было встречаться тайно. Неужели любовь не имеет права презреть предрассудки?

— Предать друга и упиваться счастьем с его женой? Не велика ли цена?

— А то, что человек сошел с ума, это ты считаешь умеренной ценой? Существует же понятие «ложь во спасение»… Нет, я все-таки надеюсь, что Джейн что-нибудь придумала, чтобы утешить влюбленного Россетти…

Элен очень хотелось поменять грустную концовку романтической истории. Филипп не соглашался. Ему важнее трагичная правда, чем приукрашенный вымысел. Да что он знает о любви, этот Филипп Джексон?!

— Разве сумасшествие Россетти не убедительное свидетельство того, что эта пара не захотела запятнать свои высокие чувства грехом?

— А твоя печальная дама осталась и при уме, и при добропорядочном муже… И тебя устроил подобный финал? В общем, я не в восторге от внешнего сходства с Джейн. Может быть, у меня нет ее красоты и ума, но, надеюсь, это компенсировано наличием сердца. О нехватке такой малости они оба, судя по всему, даже не догадались.

Филипп с улыбкой выслушивал ее соображения, возражать уже не пробовал, боясь, видимо, тревожить больную спором.

— Но разве тебя не интересует, как выглядела Джейн? Серые глаза… Да-да, серые, а не ярко-голубые. Боль в какой-то момент замутила твои глаза, и их будто заволокло влажной дымкой. У Джейн были полные губы, даже, может быть, более полные, чем требуют каноны красоты. Дать тебе зеркало?

— Не надо.

— И еще у нее были совершенно потрясающие волосы — пышные кудри необычного цвета… Как бы это сказать?..

— Цвета умело заваренного кофе, так?

— Довольно точное определение.

В этот момент постучала в дверь хозяйка и с порога заявила:

— Герр Джексон, на полчаса фрейлейн просят покинуть их.

— Конечно, конечно, — всполошился гость и метнулся к выходу. — Я прогуляюсь немного. Вы, Клара, не волнуйтесь, ваша подопечная будет под присмотром. Оставьте, пожалуйста, дверь не запертой, хорошо?

— Ключ в кармане моей куртки. Вот от той двери. — Элен указала взглядом в сторону гостиной.

С ключом разобрались. Джексон ушел.

— Филипп очень устал, — грустно констатировала Элен.

— А кто не устал? — возразила Клара бодрым тоном.

Да уж, по ее виду никак не скажешь, что она устала. Тот же глянцевый румянец во всю щеку, те же приветливо-озорные глаза и скороговорка. Если бы специально надо было создать образ женщины, способной одним своим видом поднимать настроение, то моделью следовало взять фрейлейн Берг. «Дама без печали»…