Опьяненная любовью - Страница 34

— Все это дело Имоджен специально провернула.

Он громко и раскатисто рассмеялся.

— Ты что? — растерялась Элен.

— Подумай, дорогая…

— Какая?..

— Дорогая, дорогая! Подумай серьезно: Имоджен, которая планирует греховную беременность родной сестры, Имоджен, которая со слезами рассказывает мне о судьбе бедняжки… Разве она могла быть уверена в том, что во мне встретит дурака, который попытается все взвалить на себя?

— Нет, в этом она не могла быть уверена! Убедил. А дальше что?

— Дальше… Девочка получила мою фамилию. Казалось бы, юная мама должна быть довольна, а она, видно, переживала не только из-за внебрачного ребенка, но и из-за того человека, которого любила и которым была обманута. Одним словом, Кэт приняла большую дозу снотворного.

— Вот тебе и Дама печали! А о ребенке и не подумала! Себя пожалела, а малышку нет? Хороша!

— Воспитание ребенка Имоджен взяла на себя.

— Понятно! Ты и она теперь одной пуповиной связаны! Ну что ты на меня так смотришь? Это она так думает. А мы с тобой думаем по-другому.

— И что же мы с тобой по этому поводу думаем? — серьезно полюбопытствовал Филипп.

— Девочка останется с человеком, который осмысленно, в относительно здравом уме и в абсолютно твердой памяти заявил о своем отцовстве и дал ребенку свою фамилию. Конечно, мы возьмем ребенка!

— Я ждал, что ты скажешь именно это! Когда я признался, что не свободен, я думал о том, как ты отнесешься к чужому ребенку. Хватит ли у тебя великодушия, чтобы не обидеть его? Ведь он не мой…

— И прекрасно, что не твой! Иначе я все время видела бы в нем результат твоего греха. Нет, не то говорю… Все время помнила бы, что была другая женщина, которую ты любил так, что решился зачать с ней ребенка. И это было бы невыносимо. Не волнуйся о девочке. Барбара будет счастлива отойти на время от своих пасьянсов.

— Нет, Барбаре я ее не отдам! — решительно воспротивился Филипп.

— Позволь спросить, почему? Ты еще не взял девочку у Имоджен, а уже плетешь интриги, направленные против моей несчастной тетки? — Элен заговорила с воодушевлением, достойным борца за справедливость, но вдруг, вспомнив, к чему уже один раз привело подобное выступление, виновато улыбнулась. — Прости. Делай как хочешь, я еще не успела полюбить этого ребенка, пусть и в дальнейшем обходится без моей любви. Впрочем, жаль. Ты когда ее видел в последний раз? Она хорошенькая? Сколько ей сейчас?

— Отвечаю в порядке поступления вопросов: я видел Сару накануне моего отъезда сюда. Она прелестна: огромные голубые глаза, цветом напоминающие твои. А волосы вьются так же, как у тебя, но оттенком гораздо светлее. Сейчас ей чуть больше года.

— Напрасно огорчаешься, что волосы у нее светлее моих. Это пока светлее. Ты уже папа со стажем, а до сих пор не знаешь, что волосики у деток темнеют по мере роста деток?

— У твоего ребенка, видимо, должны быть светлые волосы, как и у тебя когда-то? — поинтересовался Филипп. Голос его выдал внутреннее напряжение. Видимо, он задал вопрос, ответу на который придавал особое значение.

Элен не оправдала ожиданий и к вопросу отнеслась в достаточной степени легкомысленно:

— Ну, раз должны, значит, так и есть.

Девушка меньше всего хотела повторения прежней неразберихи. Для себя она решила: сегодня день откровений для Филиппа. В следующий раз — для нее. Может быть, это малодушное решение, но так не хотелось сейчас терять удивительное ощущение близости дорогого ее сердцу мужчины. Надо отдать Филиппу должное: он уловил нежелание Элен в данный момент обсуждать ее проблемы и уступил.

— Уверен, ты полюбишь Сару, как собственную дочь. Клара, и та отметила, что ты добрая. И умница. А сейчас смотри на героя рядом с тобой: ему ужасно хочется о чем-то тебя спросить, но он, терпя муки, пересиливает любопытство… Нет, «любопытство» как-то несерьезно звучит. Герой гасит свой интерес и ищет утешения в другом.

— В другом? Что-то я не вижу, что герой чего-то ищет. — Элен посчитала, что чуть-чуть добавить в голос капризных нот вполне допустимо.

Филипп наклонился над ней и поцеловал. Это был настоящий поцелуй. У Элен уже не хватало дыхания и сил отвечать на страстный призыв, она попыталась отстраниться. Филипп ждал протеста, но услышал совершенно неожиданное:

— Обними меня, любимый! Постарайся только не касаться больного плеча. Все, что есть Элен Олдфилд, не считая этого мерзкого плеча, ждет тебя. Иди ко мне.

Он послушно лег рядом, и какое-то время они молча лежали. Потом Филипп медленными движениями стал приглаживать ее волосы. Элен со слабой улыбкой заглянула ему в глаза, тот крепко зажмурился и, как слепой, начал водить рукой по ее лицу.

— Да ты красивая! — воскликнул Филипп, не открывая глаз.

Элен не шевелилась, прислушиваясь, как ее тело реагирует на прикосновения осторожных пальцев. А они, задержавшись на подбородке, скользнули вниз, к шее.

— А кожа, наверное, алебастровой белизны? — Теплая мужская рука скользнула дальше. — О, мисс, какая у вас фигура! Интересно, зрячие обращают на это внимание? Ведь чуткие пальцы слепцов чувствуют лучше, чем видят глаза. Вы вздрогнули? Вам неприятно. А, догадываюсь: у вас повреждено плечо — это тоже разглядели мои пальцы.

Элен молчала, не отзываясь на шутки, произносимые приглушенным, хрипловатым голосом. Не слухом воспринимала она близость разгоряченного мужчины, ее ликующее от предчувствия тело воспринимало иные импульсы. Ожидание щемящего счастья заставило ее повернуться к Филиппу и прильнуть к нему.